Братсво Крыльца.

 Жили-были добры молодцы. И было у них то, что есть. А небыло того, чего и быть то не может.

Здравствовали они, здравствовали, а потом умерли все.

Такое вот своеобразное житие.

Но на том месте, где они здравствовали, ветер продолжал шептать быль да небылицу. Крыши поскрипывали, заборы падали, а кошки всё так же смотрели в пустоту, будто там кто-то есть. Или был.

И повадилась в те края тень ходить. Не то человек, не то мысль заблудшая. Придёт, постоит у печки развалившейся — и тишина кругом, будто мир затаил дыхание.

А старый дуб, что рос посреди двора, вдруг начал помнить. Помнил, как добры молодцы песни горланили, как один другой по голове за лень стукнул, а тот ему в ответ — «спасибо, просветлел». Были времена — и не было.

Пришли как-то раз новые. С виду вроде такие же, а глядь — не те. Словами много, а смысла маловато. Сели у костра, погрели руки, а души так и остались мёрзлыми.

И стал тот дуб разговаривать с луной. Про жизнь, про смерть, про тех, кто всё понимает — да поздно. Луна слушала, моргала светом — а потом отвернулась. То ли поняла, то ли надоело.

А в щели между камнями, где прежде зерно роняли, проросло слово. Тихое, кривоватое, но живое. Никто не заметил — да и не к спеху было.

Так и стоит теперь там житие без жильцов. Дом — без людей, но с историей. Сказка — без морали, но с послевкусием. А может, всё это приснилось?